БОГОСЛУЖЕБНЫЙ ЯЗЫК ЦЕРКВИ.

Среди множества проблем, которые ставит сегодняшнее время перед Церковью стоит вопрос понятности богослужения, как уже воцерковленными прихожанами, так и «захожанами», которые только ищут свой путь к обретению Христовой истины. Одной из наиболее остро выделяемых тем в связи с этим, является тема богослужебного церковно-славянского языка. Хочется сразу подчеркнуть, что вопрос отнюдь не сводится к переводу богослужения на русский или украинский язык. Речь идет о гораздо более глобальной задаче, стоящей перед РПЦ, в лице ее богословов. Эту задачу ясно сформулировал Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II: «Славянский язык не для всех понятен: поэтому многими литургистами нашей Церкви давно уже ставится вопрос о переводе всего круга богослужебных текстов на русский. Однако попытки перевода богослужения на современный разговорный язык показали, что дело не исчерпывается только заменой одного словарного состава на другой, одних грамматических форм на другие. Литургические тексты, употребляемые в Православной Церкви, являются наследием византийской древности: даже переведенные на современный язык, они требуют от человека специальной подготовки… Поэтому проблема непонятности богослужения не исчерпывается только вопросами языка, которые, безусловно, должны ставиться и решаться. Перед нами более глобальная, поистине миссионерская задача – научить людей понимать смысл богослужения».

Проблема понятности церковнославянского языка общеизвестна, давно обозначились и позиции сторон – так называемых консерваторов и либералов. Прежде всего, необходимо четко сформулировать саму проблему.

В последнее время неоднократно поднимался вопрос: не является ли славянский язык литургическим архаизмом, преградой к пониманию текстов, и не следует ли перевести все богослужебные книги на современные языки? И эта проблематика понятна и оправданна, ведь для верующего человека не может быть неважным и малозначимым язык, на котором он обращается к Богу, те образы, через которые постигает реальность духовного мира.

Изменение, развитие языка богослужения, возможность перевода богослужебных текстов (полностью или частично) на современный русский или украинский язык волнует не только филологов. В июне 2011 года был опубликован проект документа, составленный комиссией Межсоборного присутствия по вопросам богослужения и церковного искусства «Церковнославянский язык в жизни Русской Православной Церкви XXI века». Как и ожидалось, проект вызвал бурные споры, так как затрагивает, безусловно, насущные проблемы современной церковной действительности: понимание богослужения молящимися в храме людьми, возможность и необходимость перевода и исправления богослужебных текстов, меры, направленные на популяризацию церковнославянского языка. Эти споры продолжаются и по сей день. Но в любых спорах и дискуссиях мы должны помнить и сохранять принцип блаж. Августина: «В главном – единство, во второстепенном – свобода, во всем любовь».

Прежде всего, я хочу отметить, что язык – это лишь средство, при помощи которого до нас доносятся правильные понятия о Боге и обо всем, касающемся нашего спасения. Поэтому, чтобы лучше нам усвоить эти понятия, надо, чтобы язык был удобопонятным и ясным для нашего уразумения.

Сам принцип перевода богослужения на какой-либо язык – не противоречит проповеди Священного Писания, которую несли апостолы по слову Христову: «Идите по всему миру и проповедуйте Евангелие всем народам» (Мф. 16:15); что и отразилось во всей богослужебной практике восточного христианства и в деяниях свв. Кирилла и Мефодия, просветителей славян. Поэтому заявления, что нельзя совершать богослужения на том или ином языке, являются отвержением слов Христовых «проповедуйте Евангелие всем народам» потому, что богослужение есть продолжение Евангельской проповеди, т. к. в нем содержится догматика, нравоучение, история, само Священное Писание, жития святых и т. п., и все это пронизано молитвою.

Славянский язык насчитывает более чем тысячелетнюю литературную историю. Он не стал мертвым языком, не сделался достоянием одних археологов и лингвистов; славянский язык звучит во всех континентах, на нем совершается богослужение в православных церквах, на нем миллионы людей воссылают молитвы к Богу. Славянский текст Священного Писания и православного богослужения – есть свидетель первого тысячелетия, т.е. неразделенного христианства, и в тоже время он является драгоценным наследием равноапостольных трудов свв. Кирилла и Мефодия, на котором воспитываются чада нашей Православной Церкви.

От народов Византийской империи к славянам проникло и быстро распространилось христианство. Но, слушая богослужение на чуждом им языке, славяне не могли вполне усвоить истины нового для них учения. Так было до IX века, когда святые братья Кирилл и Мефодий были призваны дать славянам понимание христианского богослужения – перевести для них богослужебные книги с греческого языка на славянский. Так как у славян в то время не было еще письменности, то святые братья сами составили славянскую азбуку, взяв за образец греческую азбуку и дополнив ее недостающими буквами. После этого богослужебные книги были переведены ими на славянский язык, а сами они стали апостолами-просветителями славян. Святые равноапостольные братья использовали для перевода церковный византийский текст, который был под контролем и оберегался в Церкви как нечто постоянное и неизменное, как сама истина, как церковно-текстуальное Предание, уходящее в апостольскую древность и недоступное для загрязнения человеческими мудрованиями. Благодать Божия поставила славянский язык наряду с тремя священными языками: греческим, латинским и еврейским. Церковнославянский язык как бы впитал в себя свойства священного текста и самым видом своих письмен, всем строем и духом влечет в горний мир божественных созерцаний и христианского подвига. Славянский язык в Церкви на Руси освящен непрерывным богослужением, и внешняя гармония, чистота, сердечность, молитвенность, мир Христов и утешение благодатное водворяются в душе православного христианина, как плод веры и любви.

Сейчас, очень много говорят о том, что церковнославянские богослужебные тексты в значительной степени непонятны, и непонятны притом именно потому, что непонятен церковнославянский язык. Проблема, таким образом, заключается в следующем: как обеспечить прихожанам понятность богослужебных текстов? Основных решений здесь, вероятно, может быть лишь два: либо изменить прихожан (заставить их выучить церковнославянский язык), либо изменить сами тексты (русифицировать их или же полностью перевести на русский язык). Впрочем, есть и промежуточный (в техническом отношении) выход: в храме звучат церковнославянские тексты, а прихожане держат перед глазами русский перевод. Необходимо отметить, что вопросы эти возникли не на пустом месте, а из желания, достигнуть более полного понимания богослужения молящимися. Мы сейчас не ставим перед собой задачу рассмотреть все варианты решения сформулированной проблемы, мы остановимся на одном, наиболее остром и радикальном варианте – переводе богослужебных текстов на русский или украинский язык.

Человек, отошедший от Церкви и к такому состоянию уже привыкший, самоуверенно скажет свое «веское» слово. Разве не на всех языках можно славить Бога? Разве не тупой формализм себя ограничивать славянщиной, устарелой и неуклюжей? Так говорит обычно человек, общение которого с Церковью сводится к тому, чтобы «забежать» в храм, прослушать ектению, поставить свечу – и откланяться, не дожидаясь конца службы. Он не знает, что к Литургии готовятся целым последованием церковных служб, в своем содержании меняющихся ото дня в день и совершаемых по целой системе книг. Упразднить все это? Нет, скажет он – чего проще? Перевести на русский или украинский язык! Так ли это просто? Самый строй церковной речи, самый звук церковно-славянского языка, вся логическая его структура, самый факт оторванности этого языка от обыденной жизни – разве не некая это благодатная «привилегия» нашего народа? Конечно, молиться можно на любом языке. Но есть благодатная сила именно в «словах».

Прежде всего, хочу отметить, что ни догматических, ни канонических запретов на подобный перевод не существует. Но, проблема вся в том, что в современном русском и украинском языке не существует богослужебного стиля. Русский язык – это удивительно богатый язык. Этот язык современен латинскому, греческому и санскриту, дожил до наших дней. Украинский язык наряду с итальянским считается одним из самых мелодичных и красивых языков в мире. Но главное понимать, что и русский и украинский язык, является языком нашей разговорной речи.

Славянский язык богослужения не является наследником разговорного языка наших предков. Он восходит к языку древнерусской письменности, а тот, в свою очередь, к старославянскому, языку переводов святых Кирилла и Мефодия. Церковнославянский – это литературный язык, он никогда разговорным не был. Но, с другой стороны, он все время менялся под воздействием разговорного древнерусского. Богослужебные тексты многократно исправлялись, иногда – в сторону упрощения, когда старославянские формы заменялись на «современные» древнерусские, иногда – в сторону усложнения.

Церковно-славянский язык – это речь Бога, обращенная к человеку. Если посмотреть на историю Поместных Церквей, то каждая Церковь имела свой язык, который был речью, обращенной от Бога к человеку. Еврейский язык был языком ветхозаветной Церкви, арамейский язык, на котором говорил Господь Иисус Христос, был языком восточной Церкви, латинский язык – язык католической Церкви. Для византийской Церкви – язык койне, который сложился из древнегреческих корней в 1-4 вв. до н.э.

Православные же в славянском языке, слышат молитвенный голос своих отцов и дедов – Святой Руси, Церкви Небесной и Торжествующей – и сливаются с ним в единстве веры и любви. Церковнославянский язык является общеупотребительным богослужебным языком РПЦ. Он является не только достоянием нашей Поместной Церкви, но и общекультурной ценностью, которую следует беречь и хранить.

Проблема вся в том, что всегда есть слово повседневное, слово для общения, и слово молитвенное, с которым обращались только к Богу, только к Небу. Проще сказать – язык для базара и язык для Бога – это два разных языка.

Славянский язык, по самой природе своей стал церковным, потому что, это единственное в мире явление, когда язык возник, нарочито создаваемый для того, чтобы быть словесным одеянием, словесным выражением, словесной плотью богомыслия, молитвы, в частности богослужебного славословия. Уникальным свойством этого языка является способность его точно воспроизвести греческий текст – самое расположение слов сохраняется, как правило, улавливая все грамматические нюансы оригинала. И эта близость к греческому языку не есть признак бедности и, так сказать, служебности славянского языка.

Преподобный Паисий Величковский говорит: «Самый наш славянский язык, как мне думается, несравнимо превосходит многие языки по своей красоте, глубине и изобилию оборотов, а также и поразительной близостью к греческому языку». Большинство церковных людей не представляют себе молитвенных воззваний на ином языке. Мы не только читаем, но и мыслим на этом языке. У многих людей именно с церковными словами связаны определенные богословские ассоциации, религиозные чувства.

Но как – бы там ни было, а проблема «непонятности» богослужебных текстов действительно существует. На мой взгляд, вопрос следует ставить шире – насколько сознательно современный прихожанин участвует в богослужении. Представим себе, что мы все богослужебные тексты перевели на русский и украинский язык. Да, какие-то слова и определенный смысл прояснятся, но метафорика останется по-прежнему непонятной. Ну, например, давайте рассмотрим стихиру на «Господи воззвах», которая поется в праздник Благовещания: «Совет превечный открывая Тебе, Отроковице, Гавриил предста, Тебе лобзая и вещая: радуйся, земле ненасеянная; радуйся, купино неопалимая; радуйся, глубино неудобозримая; радуйся, мосте, к Небесем преводяй, и лествице высокая, юже Иаков виде; радуйся, Божественная стамно манны; радуйся, разрешение клятвы; радуйся, Адамово воззвание: с Тобою Господь». Это песнопение, написанное сакральным языком, возводит нас в тайну Божественного откровения, требующего не умственного понимания, а скорее духовного восприятия.

Что будет, если мы эти таинственные слова, переведем на современные языки и раскроем смысловое понимание этого текста? Итак, на русском языке, эта стихира, а вернее некоторые слова, будут звучать следующем образом: «Радуйся, земля незасеянная; радуйся, куст терновый несгорающий; радуйся мост, приводящий к небесам и лестница высокая, которую Иаков видел…» Сразу заметно, существенное изменение духовного содержания тайны Боговоплощения. Обратите внимание, на – сколько могуч и богат русский язык, но он все – таки, не способен подлинно передать посредством слова, глубину Божественного Откровения. Я уже боюсь переводить на наш родной украинский язык, этот священный текст, но все же попробую: «Рада передвічна відкриваючи Тобі, Отроковиця, Гавриїл з’явився Тобі, вітаючи Тебе і виголошуючи: «Радій, земля незасіяна; радій, кущ терновий, що не згорає; радій, глибина, непроникна поглядом; радій міст, що приводить до небес і сходи високі (або драбина висока), які(у) Іаков бачив; радій, Божественна посудина з манною; радій, позбавлення від прокляття; радій, покликання Адама до порятунку, з Тобою Господь»! Вот насколько прекрасные русский и украинский языки, но всякая попытка перевести на них сакральные богослужебные тексты, приведет к профанации священного текста. Славянское слово исполнено веры и высшей духовной правды. Славянскому языку, присуща особая динамическая структура; он лучше передает пульс религиозной жизни, глубже выражает молитвенные чувства, чем скажем современные языки.

Таких примеров можно привести множество, поскольку богослужебные тексты – это шедевры духовной поэзии особого типа и порядка. В первую очередь, переводчик должен хорошо знать святоотеческое богословие, а не схоластическое, чтобы понять глубокие по догматическому содержанию литургические тексты. А самое главное, переводчик должен иметь живую веру, церковность и религиозную интуицию, которая дала бы возможность почувствовать, пережить, оценить каждую фразу и слово переводимого текста. Таким образом, ни в коем случае не может идти речи ни о каком переводе на современный русский или украинский язык. Вопрос совершенно ясен! Но при этом, по мнению профессора МДА, А.И.Осипова: «Церковнославянский язык нужно разумно – разумно и только там, где это необходимо, адаптировать, сделать его понятным для более широкого круга людей. К примеру: в Апостольском чтении в Великий Четверг говорится, что тот, кто будет «есть или пить (т.е. причащаться) недостойно, те спят довольни». На самом же деле речь о чем идет? Не «спят довольни», а умирают те, кто причащаются недостойно! Вот, о чем говорит Апостол, именно этот смысл в еврейском тексте есть – «умирают», а на старом славянском языке: «спят довольни». Целый ряд есть таких вещей, где славянские слова наводят на ассоциации такие, которые совершенно искажают смысл современного сознания человека. Только об этом идет речь, ни о каком переводе, конечно, нет даже и слов! Так что этот вопрос также решен совершенно, однозначно».

Для того чтобы окончательно разрешить эту проблему, давайте обратимся к важному церковному документу РПЦ, который составлен комиссией межсоборного присутствия по вопросам богослужения и церковного искусства в период с 29 января по 1 октября 2010 года. Рассмотрев проект 15 июня 2011 года, президиум межсоборного присутствия постановил основополагающие принципы предстоящей работы:

1. Основным языком богослужения РПЦ, является церковнославянский язык. Проповедь же, которая представляет собой неотъемлемую часть богослужения, произносится на современном языке (русском, украинском, молдавском, белорусском и на иных языках народов, составляющих многонациональную паству РПЦ).

2. В РПЦ, с благословения священноначалия, употребляются богослужебные тексты и на национальных языках. Эти тексты должны точно передавать смысл оригинала, быть понятными для молящихся и сохранять традицию возвышенности богослужебного языка, свойственную Православию.

3. Прояснение церковнославянских переводов греческих текстов, прежде всего, должно касаться сложных для понимания мест.

4. Основное внимание следует уделить лексическому составу языка: замене полностью малопонятных церковнославянских слов, а также тех слов, которые в современном русском языке имеют принципиально иное значение по сравнению с церковнославянским. Эквиваленты для них следует находить по преимуществу не в русском литературном, а в церковнославянском языке, что обеспечит сохранение единства стиля и преемственность традиции богослужебного текста.

5. Важной задачей остается организация работы по широкому изучению церковнославянского языка в церковно – приходских школах.

6. В значительной степени восприятие текста зависит от качества его исполнения. Нередко прекрасные тексты остаются непонятными не из-за труднодоступности церковнославянского языка, а из-за плохого чтения и пения в храме. Собор обращает внимание епархиальных архиереев на необходимость установления контроля за качеством чтения и пения богослужебных текстов и рекомендует раскрывать их глубокий назидательный смысл в проповедях.

Но нельзя также забывать, что решение любых церковных вопросов неизбежно упирается в так называемый «человеческий фактор». Всякая крайность ударит по людям, отталкивая их от Церкви. Радикальная богослужебная реформа может вызвать новый «старообрядческий» раскол, толкнет малообразованную часть потенциальных христиан в объятия сект, где с ними говорят на понятном языке; более того, будет возрастать доля тех, кто вроде бы принадлежит к Церкви, но совершенно не понимает, чему эта Церковь учит и во что верит. Мы, конечно, можем упрекать потерянных нами людей в сектантском мышлении, в невежестве и лености. Но даже справедливые упреки не снимут с нас ответственности за малых, которых мы, пусть даже невольно, ввели в соблазн. Думаю, что на данном этапе следует спокойно и без скандалов обсуждать существующую проблему.

То, что язык абсолютно не понятен, обычно говорят новообращенные или вообще те, кто в церковь заглядывают два раза в году: на Крещение – водички святой набрать и на Пасху – куличи освятить. Разговор о непонятности церковнославянского языка, в каком-то смысле явно надуман. Ведь люди тщательно изучают различные иностранные языки, а вот изучить поэтический язык молитвы как-то лень. Но даже если представить, что вдруг все богослужение перевели на современный понятный всем язык, увеличится ли в храмах число прихожан? Вряд ли. Скорее всего, наоборот – православные просто не станут в такие храмы ходить, а те, кто ратовал за перевод богослужебных текстов – так в храм и не соберутся.

История и жизнь убеждает нас, что славянский язык – это сокровище, которое нужно хранить, которым нужно дорожить. Ведь не напрасно историки пришли к выводу, что труд переводов Мефодия и Крилла, «их великое дело было пережито нами в собственной истории: в русской мысли, в русском чувстве, в русском подвиге». Я думаю, что некоторая оторванность языка литургического от разговорной речи, от обыденной жизни, − составляет достоинство молитвенной речи. Иметь для религиозных целей язык понятный и в тоже время торжественный, далекий от того, в котором встречаются вульгарности, грубость и грязь – это общечеловеческая потребность.

Славянский язык мы защищаем не по праву его давности, а лишь потому, что он дает созерцание высоких религиозных идей и образов, влияет на сердце, возбуждает нравственные чувства, влечет к улучшению жизни на началах любви, самопожертвования и служения своим близким. Славянский язык – это язык Церкви и религиозной письменности, это лучшее средство, чтобы привести к крепкой вере и жизни по вере. Славянское православное богослужение – это огромный потенциал духовных сил и энергии, который мы должны сохранить не только для себя, но и для будущих поколений. Церковнославянский язык достоин сохранения, потому что это лучшая форма выражения великой идеи христианства в том виде, в каком оно сложилось в Православной Церкви и осуществилось в душе нашего народа.

Иерей Владимир Кашлюк.

(415)